Дорогие друзья!
Мы рады приветствовать вас на странице Ивана Новикова
Автобиография Новикова Ивана Петровича
.
Я родился в д. Малые Печерки, в то время Гагинского района, Горьковской области, практически 28 декабря 1941 года, но зарегистрирован был только 3 января 1942 года.
***
Я народился в декабре
В году военном,41-м.
Мели метели во дворе,
И холод был неимоверный.
Зарегистрировать меня
Все ждали – вот когда утихнет…
Без имени день ото дня
Лежал я в деревенской зыбке.
По Пушкину: «на третье в ночь»
Внезапно улеглась погода…
Ждать было всем невмочь
Я стал с 42 года.
Так на год стал моложе я,
А значит поживу подольше…
Мороз, метели и семья-
Я благодарен вам всех больше…
Я народился в декабре
***
В 1956 году закончил 7 классов. Учился в д. Малые Печерки до 4-го класса, 5 и 6 класс в с. Чапары, 7 класс в с.Большие Печерки. После школы работал в колхозе «Новый мир»: пас свиней, возчиком на лошади, помощником тракториста, «избачом»- заведовал красным уголком (избой читальней).
В октябре 1961г. Был призван в армию. Служил 3 года срочно и 2 года сверхсрочной службы в ГДР. 8 и 9 класс закончил в городе Торгау в вечерней школе. Уже в ГДР начал пробовать писать стихи и посылать их там же на радиостанцию «Волга».
В 1966 году демобилизовался в октябре, а в ночь на 7 ноября уехал в г. Дзержинск к родственникам. В г. Дзержинске поступил на завод им. М.И.Калинина наполнителем баллонов, затем работал машинистом компрессоров 5 и 6 разряда.
В 1970г. поступил в 30-ю школу, где экстерном закончил 10 и 11 класс и получил аттестат о среднем образовании.
В 1971 году поступил заочно учиться в Горьковский Государственный университет им. Лобачевского и 1977 году получил диплом (историк, преподаватель истории).
Как видно теперь: я свое образование собирал по крохам. Жизнь моя схематично описана в «Деревенской повести», «Городской повести».
В городе Дзержинске начал серьезно писать стихи и печатался в газете «Дзержинец». Писал о деревне, о родном крае. В 1968 году женился на девушке из цеха, где мы оба трудились. Зовут ее Тамарой, она мать моих 2 детей: Оли и Алеши. Они подарили нам 4 внука. Счастлив я в свои 79 лет? Конечно счастлив, хотя трудным оно у меня получилось. Как поется в песне: «Мы за трудное счастье благодарны судьбе». Но моя биография была бы не полной, если бы я не упомянул о том, что в 1970 и 1971 годах работал начальником пионерского лагеря «Чайка» от завода, а с 1981 по 1990гг. был заместителем секретаря парткома на п/о» П, где сначала трудился инженером по комплектации оборудования. После развала СССР, а точнее с 1991 года по 2004г. работал преподавателем в средней школе №2 в г. Дзержинске.
Богатый жизненный опыт позволил мне преподавать историю, историю религии, ОБЖ, обществоведение и даже экономику после полугодовых курсов.
Такова моя трудовая биография. С 2004 года я пенсионер и главная моя забота: растить и воспитывать внуков.
Поэтическая моя биография изложена в моих книжечках, полная их версия в Шатковской центральной библиотеке, где работают настоящие книголюбы и мои друзья.
Привет им, добрые пожелания здоровья и творческих успехов.
И. Новиков, август 2020г.
Книги автора:
О себе
Я родился в краю
Где не век и не два
С незапамятных давних времен
Жили дружной семьей
Русский люд и мордва
Хлеб растили и сеяли лен.
А случалась беда,
Надвигалась война –
Много было лихих годин.
Парня русского в срок
Провожала жена
Уходил на войну и мордвин…
***
Я жизнь прожил свободным человеком
И не боялся ни начальства, ни жены.
Доволен я своим нелегким веком,
И горд, что не прогнул под ним спины.
В двадцатом веке жил при социализме
Под лозунгом: «Кто не работает – не ест»
И был строителем пустого коммунизма
Теперь на нем поставили все крест
Сейчас живу в бандитском «питализме»
А для себя усвоил я давно:
Кто наверху, тем пенки с этих «измов»
А мне как большинству
Досталось только «дно».
Но и на дне я дорожу свободой
И внукам подаю своим пример.
Горжусь, что долю разделил с народом,
И не стыжусь, что я пенсионер.
Теперь и вовсе для меня свобода:
Не прогибаюсь я под жизненный момент.
Крестьянский сын, воспитанник завода,
И волею судьбы – интеллигент.
С Пушкиным в сердце
Большой харитоньевский.
Ранняя зима.
Развязалась снежная
У зимы сума.
Снег большими хлопьями
Липнет на лицо.
Мальчик - арапчонок
Выбег на крыльцо.
В этот день воскресный
С Самого утра
Во дворе играет
Бойко детвора…
Кто снегурку лепит,
Кто снеговика.
И снежки мелькают
У ребят в руках.
Вот один шныряет
Меж других, как ртуть,
И снежком швыряет
Арапчонку в грудь.
Только крошки снега
Брызнули в глаза…
По щеке скатилась
Капля иль слеза?
Не удрал мальчонка
К няньке во весь дух,
Только сжал покрепче
Скомканный треух…
Закалилось сердце
С тех пор у мальца.
Он – и в тридцать смертном –
Не удрал с крыльца!
Тазит
От Пушкина дошла к нам повесть
«Тазит». Не кончена она.
Законам гор и мести кровной
Была она посвящена.
В ней наш поэт имел попытку
Переломить законы гор.
Его Тазит отцу стал пыткой,
Как наказанье, как позор.
Воспитанный в ауле горном
Простым и добрым стариком
Тазит не стал отцу опорй,
Лихим абрекам кулаком.
И оказался чужеродным,
И изгнан был родным отцом,
За то, что он другим народам
Не стал врагом и подлецом.
С тех пор прошли почти два века,
Но снова Северный Кавказ
Стал местом бойни человека:
Вновь «зуб за зуб» и «глаз за глаз».
Вновь взяло верх злое начало,
И наземь брошен был Тазит.
И вот Чечня заполыхала
И дальше кинуться грозит.
Забыты снова честь и совесть,
Вскипает злоба – лишь держись!
Так неоконченную повесть
«Дописывает» нынче жизнь.
2004г.
***
Хлещет кнутом низкорослых коней
Маленький киргизёнок.
Мчится кибитка,
Ветер за ней, -
Стужа до селезёнок.
Кони косятся на седоков
И напрягают груди.
В вольной степи
Ни цепей, ни оков –
И никогда не будет!
Жаль, что киргизы не могут петь
Буйных ямщицких песен.
Прёт из груди лихая песнь, -
Воздух кибитки тесен.
Топот копыт, вихорь надежд,
Ясность в мыслях сквозная.
Там, во дворце, в сиянье одежд
Цензор его страдает.
Хочется знать ему, что за беда
Грезилась его бабке…
Сон по ночам: омут-вода,
Чудится лай собаки.
Знает, что трон стоит на костях,
Тлеющих без гробов.
Знает, что помнят и не простят
Ей миллионы рабов…
С мыслями теми поэт задремал,
Профиль склонив на плечо.
Сбоку уютно его подпирал,
Грезившийся Пугачёв.
Перед дуэлью
Вот уж сани, слава богу,
Тронулись и встреч.
Незнакомая дорога,
И заботы с плеч.
Там, в дали, на Чёрной речке –
Жив или убит.
Сам спокоен лишь возница
Вожжи теребит.
Петропавловская крепость
Высится в дали
Не по этой ли дороге
Пущина везли?
Ну и пусть! И слава богу!
Была, не была!..
Незнакомая дорога
В мыслях вновь свела.
Беспокойная натура,
Жизни кутерьма.
Эта царская цензура
Хуже, чем тюрьма.
Ни приехать, ни уехать,
Ни к друзьям сходить!..
Это больше, чем помеха –
Под надзором быть.
Вот опять кто-то в карете
Едет встреч в дали.
Боже! Только бы не встретить
Взглядом Натали!
На часы как-то сурово
Посмотрел Данзас…
До выстрела рокового
Оставался час.
Совет другу
(шутка)
- Мой друг!
Коль жизнь пойдет по кругу,
Дней серых выйдет суета,
Советую тебе, как другу:
Пушкина читай!
- А будет хуже: собьёшься с круга,
И выпивать начнёшь в утай,
Советую тебе, как другу,
Ты всё равно читай.
- Чтобы потом, бокал взяв в руку,
И, оседлав свой пьедестал,
Ты смог сказать хмельному другу:
«Я – Пушкина читал!»
2009г.
Богу - богово
В колхозе намечался праздничный концерт по случаю окончания уборочной страды. И вот уже начало, и в программе концерта стоит номер: «Стихи Пушкина» - читает бригадир первой бригады, Снопов. Но бригадира задержали дела с поздравлениями в бригаде, и номер объявили при его отсутствии. Ведущий вынужден был объяснить ситуацию: по техническим причинам номер «Стихи Пушкина» будет заменен на другой: «Частушки на злобу дня». Концерт пошёл далее своим чередом, а стихи оставили на конец концерта. Но ведущему кто-то шепнул, что видели бригадира Снопова в клубе, что он вот-вот пройдет за кулисы. Через номер ведущий снова объявляет «Стихи Пушкина», но Снопова опять не оказалось, видно он перепутал вход на сцену, со входом в буфет и снова пришлось менять стихи классика на частушки. Послали найти Снопова, чтобы заявленные стихи он прочитал хотя бы в самом конце. Было бы неудобно, если не прочитать их вообще, ведь клуб именовался именем Пушкина. В те времена имена Чапаева, Калинина, Горького, Пушкина принято было давать городам, культурным заведениям и трудовым коллективам. Посланная за Сноповым Маруська Клеверова, бригадира так и не нашла, но на крыльце клуба столкнулась с балагуром и непутёвой головой сторожем клуба Михалычем, знатоком поэзии и театральных сцен по клубной службе. «Михалыч, выручай»- схватив за грудки, воскликнула Маруська! «Второй раз объявляли «Стихи Пушкина», а Снопов как в воду канул». «Не в воду он канул, а в стакан» - хотел сказать Михалыч, но сдержался, начальство всё-таки колхозное. Сторож хотел только заглянуть в щёлочку на ход концерта, а прямое участие ему не светило вовсе. А тут-предложение, да какое - Пушкина читать! И он согласился. Проводив Михалыча за кулисы Маруська представила его как претендента, и ведущий объявил долгожданный номер. Михалыч выкатился на сцену и, поправив осанку начал читать: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя» и уже дочитал было до конца при жуткой тишине, как вдруг кто-то отчаянно саданул в раму половинкой кирпича, и звон стекла перекрыл голос декламатора. В зале завизжали ребятишки, и заголосили бабы. Кто-то из мужиков изящно ругнулся, и Михалыча толпа выплеснула с клубного крыльца, словно баба из корыта. Побежали за хулиганами, но Михалыч остался на посту, осознавая, что завтра с него будет спрос. Буря, о которой он читал со сцены накануне, наутро проявилась в кабинете председателя. Он стоял на ковре и слушал бурную речь, а перед глазами всё виднелся притихший зал и слышалось тихое покашливание заядлых курильщиков. Ругань начальства он не слышал. За ночь он подготовился к самому худшему, и теперь ждал только конца. Когда председатель взял паузу, Михалыч сразу же вклинился и пошёл в атаку. «Петр Петрович, Вы не правы! Да, я отвлёкся, оставил пост, так сказать, но тому были веские причины, срывался номер. Ведь самого Пушкина попросили прочитать, а у меня на него талант от Бога. А вы не господь Бог, чтобы таланты судить. Подумаешь, стекло высадили. Его ведь кто высадил? Кто поэзию не любит, кто классика не чтит. Нет, Петрович, не вправе вы талант судить, ведь талант - дар Божий». Председатель не ожидал такой тирады от сторожа, сначала вроде бы даже опешил, но начальственную вожжу из рук не выпустил. «Ты вот что, талант от Бога! За Пушкина тебе спасибо, а за разбитое стекло прикажу вычесть с тебя из зарплаты. Как говорится: Богу - Богово, а сторожу - сторожево. Понял?»- и председатель дал понять, что аудиенция закончена. Михалыч шёл из правления колхоза гордый и важный. «Чёрт с ним со стеклом! А вот Пушкина прочитать со сцены - не каждому дано!»